С оживлением всех этих (пяти по данной классификации) обычаев, общество на какой-то период становится матриархальным. Соседи такого народа, управляемого военизированными женщинами, начинают выдумывать легенды о нем, а хронисты, знающие более ранние записи об аналогичных случаях, обобщали все новые и старые сведения в фантастические рассказы. Следует сказать, что почему-то особенно долго сохранялись и часто возрождались пережитки матриархата именно у степных народов. Тому серьезное подтверждение - ну просто куча каменных баб... /Тема!!!/
Что касается более ближнего периода времени - средневековья, то "матриархальная вуаль" характеризует общества многих тюрко- и ираноязычных этносов евразийских степей.
Прежде всего на определенной ступени экономического развития кочевникам необходимо было искать и завоевывать новые земли под пастбища. - Ну и фразочка! - просто скот сжирает всю траву в округе и им его пасти становится негде - вот и кочуют! На завоевания уходили наиболее молодые и сильные мужчины, и очень часто они уже не возвращались к родным очагам. Кроме того, даже в периоды относительного мира с соседями кочевники совершали регулярные походы и набеги на дальние и близлежащие страны с целью захвата добычи, пленных, получения откупов и подарков8. Совершавшиеся почти ежегодно такие действия оттягивали мужчин от хозяйства и охраны собственных кочевий. Так возникали в степях ситуации, способствовавшие выдвижению женщин на роль вождей и глав семей. Появлялись сообщества, управляемые женщинами-хозяйками, хранительницами семей и традиций, охраняемые женщинами-воительницами. В начале эпохи средневековья, т.е. с "великого переселения народов" эти характерные для степняков условия существования выявились с особенной закономерной последовательностью. Степи к середине I тыс. н.э. были поделены между сильными государственными объединениями и, чтобы выжить, требовалась напористая захватническая политика, проводя которую захватчики нередко терпели сокрушающие поражения.
В тюрко- и ираноязычном фольклоре, в эпосе и сказках сохранились, естественно, в преломлении соответствующего жанра, рассказы о женщинах, которые, встав на место своих мужей, взяли на себя тяжкие обязанности управления громадным хозяйством и его охраны. Значительный интерес представляют упоминания в фольклоре воительниц-девушек. Согласно самым древним сведениям, ни одна из девушек, сохранявших относительное гражданское равноправие женщин, не могла выйти замуж до убийства врага /все тот же Геродот/, т.е. к ним предъявлялись те же требования, что и к проходившим инициации мальчикам. О девушках - богатыршах всегда упоминалось с восхищением. Они ничем не уступали мужчинам и даже превосходили их мощью и смелостью. Характерно, что этот яркий героический образ проник в неизмененном виде в русские былины (понятное дело, от слова "было" ;))), буквально насыщенные исторически известными степными персонажами, с которыми жестоко воюют знаменитые русские богатыри. Былинная богатырша русского фольклора обычно встречается с русскими богатырями в степях - "во чистом поле". Мне особенно нравится образ "поляницы" в былине "Добрыня и Настасья", в которой наш боец (боярин!) неожиданно столкнулся с ней в степи:
"А сидит богатырь на добром коне,
А сидит богатырь в платьях женских...
...
Есть же поляница, знать, удалая,
А кака ни тут девица либо женщина!"
....
/- ухватила Добрыню за "желты кудри" и посадила в седельный кожаный мешок./
Впрочем, Настасья заинтересовалась богатырем и выпустила его из обидного плена, представилась ему, сообщив, что...
"А поехала в чисто поле поляковать
А искать же я себе-ка супротивничка..."
и в категоричной форме предложила жениться на себе:
"Сделай со мной заповедь великую,
А не сделаешь ты заповеди да великия -
На долонь кладу, другой сверху прижму,
Сделаю тебя я да с овсяный блин."
...
Добрыня, конечно, согласился жениться, привез девушку в Киев и
"Привели же ю да в верушку крещеную.
Принял тут с Настасьей по злату венцу..."
Вот и сказке конец!
***
